Неточные совпадения
Возвратившись домой, Грустилов
целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные. Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему
устами, как по комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не один он погряз, но
в лице его погряз и весь Глупов.
Но не слышал никто из них, какие «наши» вошли
в город, что привезли с собою и каких связали запорожцев. Полный не на земле вкушаемых чувств, Андрий
поцеловал в сии благовонные
уста, прильнувшие к щеке его, и небезответны были благовонные
уста. Они отозвались тем же, и
в сем обоюднослиянном
поцелуе ощутилось то, что один только раз
в жизни дается чувствовать человеку.
И
уста твои с моими
В поцелуй горячий слить.
Но он вдруг молча приближается к старику и тихо
целует его
в его бескровные девяностолетние
уста.
— Мама, окрести его, благослови его,
поцелуй его, — прокричала ей Ниночка. Но та, как автомат, все дергалась своею головой и безмолвно, с искривленным от жгучего горя лицом, вдруг стала бить себя кулаком
в грудь. Гроб понесли дальше. Ниночка
в последний раз прильнула губами к
устам покойного брата, когда проносили мимо нее. Алеша, выходя из дому, обратился было к квартирной хозяйке с просьбой присмотреть за оставшимися, но та и договорить не дала...
Конечно, болтовня эта — вздор; но этот вздор, похожий несколько на поддразнивание, переходил из
уст в уста и порождал разные толки, имевшие дальнейшее свое развитие; следовательно, и тут даже некоторым образом достигалась
цель, которой он несознательно содействовал.
Лобачевский уехал
в Петербург: прощались они с Розановым по-дружески. Розанов даже заплакал, целуясь с ним на дебаркадере: иначе он не умел проститься с человеком, который ему стал мил и близок. Лобачевский тоже
поцеловал Розанова теплыми
устами.
Мне стоило много труда урываться из дому
в такую погоду; впрочем, я только старался уйти незамеченным; когда же возвращался домой весь вымокший, то сам развешивал платье против камина и смиренно ложился
в постель, философски отмалчиваясь под
целым градом упреков, которые лились из
уст нянек и служанок.
Да с этим враз руку за пазуху, вынул из пачки сторублевого лебедя, да и шаркнул его на поднос. А цыганочка сейчас поднос
в одну ручку переняла, а другою мне белым платком губы вытерла и своими
устами так слегка даже как и не
поцеловала, а только будто тронула
устами, а вместо того точно будто ядом каким провела, и прочь отошла.
Кому она подаст стакан, тот сейчас вино выпьет и на поднос, сколько чувствует усердия, денег мечет, золото или ассигнации; а она его тогда
в уста поцелует и поклонится.
— И царь протянул к нему руку, а Кольцо поднялся с земли и, чтобы не стать прямо на червленое подножие престола, бросил на него сперва свою баранью шапку, наступил на нее одною ногою и, низко наклонившись, приложил
уста свои к руке Иоанна, который обнял его и
поцеловал в голову.
Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка
в коричневом форменном платье, выбежавшая
в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать
в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками,
целуя свежими
устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала...
Отец протопоп вылез из кибитки важный, солидный; вошел
в дом, помолился, повидался с женой,
поцеловал ее при этом три раза
в уста, потом поздоровался с отцом Захарией, с которым они
поцеловали друг друга
в плечи, и, наконец, и с дьяконом Ахиллой, причем дьякон Ахилла
поцеловал у отца протопопа руку, а отец протопоп приложил свои
уста к его темени.
«А-а! — закричал
в эту секунду Готовцев, — так вот я тебя, канальский народ, наконец припер к стене… теперь тебе уж некуда назад податься, и ты строишь что мне нужно… и за это я тебя
целую… да-с,
целую сам своими собственными
устами».
Но ежели я здесь нарочно с
целью той —
Чтоб видеться и говорить с тобой;
Но если я скажу, что через час ты будешь
Мне клясться, что вовек меня не позабудешь,
Что будешь рад отдать мне жизнь свою
в тот миг,
Когда я улечу, как призрак, без названья,
Чтоб услыхать из
уст моих
Одно лишь слово: до свиданья!..
И я был глубоко несчастлив, слушая ваши укоры, до того несчастлив, что готов был просить у вас прощения и
поцеловать Пафнутьева
в уста… А теперь, что источают эти
уста? Чей суд был правее: ваш или мой?
И они вышли, немало походили и, придя назад, тогда только застали Александру Ярославовну за чаем: она была
в свежем утреннем туалете, сделанном ей
в Париже, и, встав приветствовать бабушку,
поцеловала ее сжатыми губами не
в уста, а
в щеку. Для простой и прямой во всех своих действиях княгини все эти чопорности были не по нутру, и она только крепилась ради сына, чтобы не дать заметить, как ей все это неприятно.
Уста Иды были
в меру живы и
в меру красны; но и опять вы почему-то понимали, что они никогда никого не
поцелуют иным
поцелуем, как
поцелуем родственной любви и дружбы.
Юрий обхватил ее мягкий стан, приклонил к себе и
поцеловал ее
в шею: девственные груди облились румянцем и заволновались, стараясь вырваться из-под упрямой одежды… о, сколько сладострастия дышало
в ее полураскрытых пурпуровых
устах! он жадно прилепился к ним, лихорадочная дрожь пробежала по его телу, томный вздох вырвался из груди…
Она
в самом деле отгадала: великие души имеют особенное преимущество понимать друг друга; они читают
в сердце подобных себе, как
в книге, им давно знакомой; у них есть приметы, им одним известные, и темные для толпы; одно слово
в устах их иногда
целая повесть,
целая страсть со всеми ее оттенками.
Как смешны и страшны, как беспечны и как таинственны были эти первые свидания
в темном коридоре,
в темной беседке, обсаженной густолиственной рябиной,
в березовой роще у грязного ручья,
в соломенном шалаше полесовщика!.. о как сладки были эти первые, сначала непорочные, чистые и под конец преступные
поцелуи; как разгорались глаза Анюты, как трепетали ее едва образовавшиеся перси, когда горячая рука Юрия смело обхватывала неперетянутый стан ее, едва прикрытый посконным клетчатым платьем, когда
уста его впивались
в ее грудь, опаленную солнечным зноем.
Друг мой! впервые существо земное так называло Вадима; он не мог разом обнять всё это блаженство; как безумный схватил он себя за голову, чтобы увериться
в том, что это не обман сновидения; улыбка остановилась на
устах его — и душа его, обогащенная
целым чувством, сделалась подобна временщику, который, получив миллион и не умея употребить его, прячет
в железный сундук и стережет свое сокровище до конца за жизни.
Он по
целым дням рассказывал мне о своих гастрономических наклонностях и познаниях, — рассказывал чмокая, с горящими глазами, оскаливая зубы, скрипя ими, звучно втягивая
в себя и глотая голодную слюну,
в изобилии брызгавшую из его красноречивых
уст.
Как пери спящая мила,
Она
в гробу своем лежала,
Белей и чище покрывала
Был томный цвет ее чела.
Навек опущены ресницы…
Но кто б, о небо! не сказал,
Что взор под ними лишь дремал
И, чудный, только ожидал
Иль
поцелуя иль денницы?
Но бесполезно луч дневной
Скользил по ним струей златой,
Напрасно их
в немой печали
Уста родные
целовали…
Нет! смерти вечную печать
Ничто не
в силах уж сорвать!
Он
в мыслях, под ночною тьмою,
Уста невесты
целовал.
В то время, когда у западноевропейского буржуа наполеоновского образца «l'eau vient a la bouche» — у вас «текут слюни»;
в то время, как у того же буржуа из
уст вылетает
целый фейерверк милых мерзостей, — из вашей утробы извергается какое-нибудь односложное паскудство;
в то время, как западный буржуа разговаривает, убеждает, умоляет, — вы, «глядя по товару», выкладываете более или менее крупную ассигнацию, кратко присовокупляя: Машка, пошевеливайся!
В этом никто и не сомневался, а о матери его нечего было и разговаривать: она только и дожила, пока взнесли на коврах на антресоли Марфу Андревну;
поцеловав похолодевшими
устами боярынину руку, крепостная красавица скончалась, не сказав никому ни одного слова.
Варвара Александровна тотчас же решилась ехать к старухе Ступицыной и, вызвав Мари, обеим им рассказать о низких поступках Хозарова. Нетерпение ее было чрезвычайно сильно: не дожидаясь своего экипажа, она отправилась на извозчике, и даже без человека, а потом вошла без доклада. Странная и совершенно неожиданная для нее сцена представилась ее глазам: Мари сидела рядом с офицером, и
в самую минуту входа Варвары Александровны
уста молодых людей слились
в первый
поцелуй преступной любви.
Пока мельничные жернова мололи привезенные ими хлебные зерна,
уста помольцев еще усерднее мололи всяческий вздор, а оттуда все любопытные истории приносились
в девичью Моською и Роською и потом
в наилучшей редакции сообщались мне, а я начинал о них думать
целые ночи и создавал презанимательные положения для себя и для Селивана, к которому я, несмотря на все, что о нем слышал, — питал
в глубине моей души большое сердечное влечение.
Красавина. Ну, уж кавалер, нечего сказать! С налету бьет! Крикнул это, гаркнул: сивка, бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
В одно ухо влез,
в другое вылез, стал молодец молодцом. Сидит королевишна
в своем новом тереме на двенадцати венцах. Подскочил на все двенадцать венцов,
поцеловал королевишну во сахарны
уста, а та ему именной печатью
в лоб и запечатала для памяти.
Накануне рокового дня (это было вечером) они стояли вдвоем на балконе, какой-то невидимый демон сблизил их
уста и руки
в безмолвное пожатие,
в безмолвный
поцелуй!..
Теперь я смелее гляжу тебе
в очи,
Уста приближаю и слушать нет мочи,
Хочу
целовать,
целовать,
целовать!
Хочу
целовать,
целовать,
целовать...
Лишь только вошла Наташа, Варвара Михайловна бросилась ей навстречу, с горячностью обняла и со слезами принялась
целовать голову милой своей дочери, лаская ее нежными словами, столь красноречивыми
в устах матери.
Упал! (прости невинность!). Как змея,
Маврушу крепко обнял он руками,
То холодея, то как жар горя,
Неистово впился
в нее
устамиИ — обезумел… Небо и земля
Слились
в туман. Мавруша простонала
И улыбнулась; как волна, вставала
И упадала грудь, и томный взор,
Как над рекой безлучный метеор,
Блуждал вокруг без
цели, без предмета,
Боясь всего: людей, дерев и света…
Она прижалась к юноше. Листок
Так жмется к ветке, бурю ожидая.
Стучало сердце
в ней, как молоток,
Уста полураскрытые, пылая,
Шептали что-то. С головы до ног
Она горела. Груди молодые
Как персики являлись наливные
Из-под сорочки… Сашкина рука
По ним бродила медленно, слегка…
Но… есть во мне к стыдливости вниманье —
И
целый час я пропущу
в молчанье.
Молитва виднелась на
устах, молитва во взоре, молитва
в нем самом… и привратнцк, тот же старец, которого он ждал
целую ночь, но еще старее, отворил ему вороты, и он опять въехал
в этот тихий, умерший двор, где люди не измяли зеленой травы, где одни черные рясы мелькали меж белых надгробных камней, где душистые лимоны и пышные смоковницы заслоняли одни черные рясы и белые надгробные камни.
В день воскресения Христа
Поцеловал его
в устаИ обещался
в тот же день
Дать тридцать царских деревень
С тем, чтобы Орша до конца
Не отлучался от дворца.
Романтические фразы об отречении от себя, о труде для самого труда или «для такой
цели, которая с нашей личностью ничего общего на имеет», — к лицу были средневековому рыцарю печального образа; но они очень забавны
в устах образованного человека нашего времени.
И, пропев,
в пояс кланялись все имениннику,
целовали его трижды
в уста и, выпив вино, опрокидывали пустые стаканы на маку́шках. Патап Максимыч свой стакан грянул оземь. За ним вся беседа.
Ринулся молодец на высокую грудь… и долго и горячо сжимали они друг друга
в объятьях… Долгий
поцелуй ровно спаял распаленные страстью
уста.
Она была исполнена печали,
И между тем, как шумны и резвы
Три отрока вокруг нее играли,
Ее
уста задумчиво шептали:
«Несчастные! зачем родились вы?
Пойдете вы дорогою прямою
И вам судьбы своей не избежать!»
Не омрачай веселья их тоскою,
Не плачь над ними, мученица-мать!
Но говори им с молодости ранней:
Есть времена, есть
целые века,
В которые нет ничего желанней,
Прекраснее — тернового венка…
Откинула покров она с чела,
И месяц светом лик ей обдал чистый.
Уже моих колен ее пола
Касается своей волной пушистой,
И на плечо ко мне она легла,
И разом круг объял меня душистый:
И молодость, и дрожь, и красота,
И
в поцелуе замерли
уста.
— Что ж так-то? — усмехнулся он. — Давайте, что ли, лапу сюда, по-старому, по-бывалому; ну, и тово… сольемте
уста, так сказать,
в блаженстве
поцелуя!.. Ась?
Однажды вечером, когда офицерский кабинет, он же и гостиная, и столовая, и зала, был таинственно освещен лампою под темным бумажным абажуром и, вместе с хозяином, казалось, представлял таинственное ожидание чего-то или кого-то, когда вдруг послышался
в этом кабинете тихий шелест женского платья и то, что когда-то, во времена оны, называлось гармонией
уст и созвучием
поцелуев, — пан Бейгуш, среди страстных изъявлений своих восторженных чувств, объявил, что существование врознь друг от друга ужасно тяготит его, что долее так продолжаться не может или иначе он пулю
в лоб себе всадит.
Влечение материи к своей собственной форме-идее, стремление познать себя^облечься
в свою собственную форму,
в существе своем есть эротическое стремление,
в самой телесности идей заключено нечто муже-женское, пылают сомкнувшиеся объятия,
в поцелуе сливаются
уста.
Вот Звезда Хорасана подходит к гяуру и
целует его
в уста.
И под эти слова Гриша, накинув на Марфушу полу кафтана,
целует ее
в уста алые.
Все это било фонтаном из
уст Софьи Петровны.
В одно и то же время она успевала разглядывать лица сконфуженных девочек и гладить их по головкам, и ласково трепать по щечкам, и на лету
целовать поспешно темные и белокурые головки.
Лариса почти не оборонялась: это ей было и не под силу; делая усилия вырваться, она только плотнее падала
в объятия Горданова. Даже
уста ее, теперь так решительно желавшие издать какой-нибудь звук, лишь шевелились, невольно отвечая
в этом движении
поцелуям замыкавших их
уст Павла Николаевича. Лара склонялась все более и более на его сторону, смутно ощущая, что окно под ней уплывает к ее ногам; еще одно мгновение, и она
в саду. Но
в эту минуту залаяла собака и по двору послышались шаги.
Горданов зорко следил во все это время и за глазами Глафиры, и за всем ее существом, и не проморгнул движения ее бровей и белого мизинца ее руки, который, по мере чтения, все разгибался и, наконец выпрямясь, стал
в уровень с
устами Павла Николаевича. Горданов схватил этот шаловливый пальчик и,
целуя его, спросил...